Три дня в плену у боевиков ДНР Сьогодні, 18:59 НКВД – это современная, европейская организация.
Первый удар я получил кулаком в горло. Вполне возможно, мои истязатели сделали это для того, чтобы мой слегка гнусавый по жизни голос стал более приятным для слуха. Потом, желая помочь мне упорядочить свои мысли, они начали наносить удары исключительно в голову.
С нескрываемым чувством гордости хочу заметить, что избивала меня не какая-то там гопота, в какой-то там грязной подворотне. Избивали меня бескомпромиссные борцы с «киевской хунтой», настоящие патриоты «новороссии», сыщики от Бога — сотрудники организации, под названием НКВД. Нет, я не ошибся – именно того самого, сталинского НКВД, недавно реанимированного в «донецкой республике». Возможно, у кого-то из читателей НКВД ассоциируется с мрачными подвалами, массовыми репрессиями и северными лагерями. Спешу вас разочаровать — в НКВД ДНР ничего этого нет. НКВД ДНР – это современная европейская организация. Главный офис ее находится по ул. Пушкинская, 34, на десятом этаже отжатого у «киевской хунты» здания донецкой областной администрации. Избивали меня в шикарном кабинете с евроремонтом. Во время самой экзекуции я сидел в дорогущем кожаном кресле-вертушке и в перерывах между ударами имел возможность любоваться завораживающими пейзажами вечернего Донецка.
Само избиение было проведено для моего же блага, в воспитательно-профилактических целях. Сначала меня били за мою Житомирскую «прописку» в паспорте — ибо град сей есть одним из мировых рассадников «жидо-бендеровщины», о чем в ДНР известно даже распятым младенцам.
Потом я получал за то, что «Факты» не объективно освещают события на Донбассе: Путина, несмотря на его скромные анатомические размеры, почему-то называют «ху….ом», мирных ополченцев, которым «правосеки» подло подбросили «Грады», — террористами.. . Короче, таким вот оригинальным образом, НКВД ДНР долго выражало свое несогласие с редакционной политикой.
…Последнего удара я не помню… Видимо, в какой-то момент НКВД-шники устали – ведь основная масса его личного состава это – донецкие менты пенсионного возраста… Сели перекурить… На сем следственные действия со мной закончились.
Между затяжками было вынесено обвинительное заключение: «Похоже, бендеровский лазутчик. Ибо нормальные украинские журналисты территорию ДНР не посещают. Ни за какие гонорары». Как видите, логично и юридически безукоризненно.
Наместник Аллаха на Донбассе
А потом на десятый этаж неожиданно поднялся сам Заур. Заглянул в кабинет с евроремонтом…
Справка автора: Заур – пророссийский осетин. Возраст – около 40 лет. Форма тела – что-то среднее между свиньей и евнухом. Мыслительные процессы – как у говорящего ишака. Политическая и жизненная позиция – чмо. Должность – начальник контрразведки батальона «Восток». Я не писатель, я только учусь, поэтому портреты народных героев у меня получаются еще плохо.
…НКВД-шники скромно потупили глазки: «Заур, мы вот шпиона поймали. Маскируется под журналиста «Фактов».
— Шпиёна? Харашё. Я его забираю.
- Теперь тебе п…ц! Теперь тебе п…ц! – Сказочными эльфами запрыгали вокруг меня пенсионеры-милиционеры, едва Заур вышел в коридор. – А ну, встал, п-шол, живо!
«Так искренне радоваться успешному завершению тяжелой работы во имя России могут только настоящие патриоты Донбасса», – с восхищением подумал я.
Про квас и «сумасшедшего» прохожего
Но вдруг в ситуацию неожиданно вмешался хозяин кабинета, до этого молча наблюдавший за происходящим, – сам комендант «дома правительства»:
— Подождите!
Он налил мне в чашку квас.
-Пей.
Получалось у меня плохо. Губы и руки не слушались. Квас разливался на пол. А это уже, извините, антисанитария.
— Не спеши. Они подождут.
Налил вторую:
— Пей!
— Я как бы уже не хочу…
— Пей! Потом захочешь!
Вторая чашка пошла чуть лучше. Когда она опустела, комендант пристально посмотрел мне в глаза: «Это все, что я могу для тебя сделать. Иди!».
«М-дя, комендант, кажись, тоже «жидо-бандеровец». Только тайный».
Мне завязали глаза скотчем, положив на лицо кусок местной газеты «Новороссия» с портретом Игоря Стрелкова (Это, шоб мне стали близки его идеи. — Авт.). Связали за спиной руки. Вывели на улицу. Подвели к машине. В этот момент к нам подошел какой-то прохожий: «Стойте! Кто вы и куда везете этого человека?».
«Или самоубийца, или еще один тайный «жидо-бандеровец». Сколько ж их тут?!»
Вокруг стало тихо, как на ночном кладбище. Что сделал официальный представитель Аллаха в Донецке, могучий Заур? Выхватил кинжал и зарезал наглеца? Нет, он мудро поступил — он процедил сквозь зубы: «Ми баталон «Восток». Вэзем шпиена в турму».
Теперь серьезно.
В тюрьме, которая располагалась, как я узнал позже, на территории, захваченной воинской части № 30-33 в Донецке, меня, не снимая повязки и не развязывая рук, толкнули прикладом в подвал: «Иди, привыкай к земле!». Не хватало воздуха. Скотч больно врезался в запястья. Поэтому привыкать все никак не получалось…
А начиналась моя командировка на Донбасс просто замечательно. В СБУ я получил журналистскую аккредитацию на освещение АТО. Приехал под Славянск, тогда еще занятый «железными русскими» — так называют в газетах ДНР группировку Стрелкова. Пожил несколько дней с нашими бойцами на блокпосту. Услышал, как свистят пули и рвутся снаряды. Поговорил с сотнями подавленных, напуганных беженцев. В принципе, материала на репортаж было более чем достаточно, но объективности ради, хотелось показать, что происходит сейчас и в «донецких республиках». Но как это сделать? Украинских журналистов, я знал, боевики арестовывали на первом же блокпосту. И тогда родилась идея сделать себе «крышу» в… самом правительстве ДНР. Я позвонил министру информации «донецкой республики» Елене Никитиной (Ее тел. 050-593-62-12), представился, и сказал, что хотел бы написать несколько непредвзятых материалов о том, как сегодня живет «новороссия». Как ни странно, мое предложение Елене Николаевне понравилось. Она пригласила меня в Донецк, пообещала вооруженную охрану, транспорт, всестороннюю поддержку правительства и полную свободу действий. В Донецк я мчался, ощущая себя самым хитрым и удачливым журналистом Украины.
Про цену использованного приспособления для любви.
По приезду я быстро понял, что все обещания «Донецкого министра» имели такую же цену, как… использованное популярное приспособление для большой любви. Не была предоставлена ни охрана, ни транспорт. Но это, как говорится, мелочи. Самое главное – под страхом расстрела мне запретили писать про все, что связано с боевыми действиями.
- Тогда про что же вообще писать?- спросил я у Елены Николаевны. — Про работу Донецких ЖЕКов?
- Напишите про то, что правительство ДНР почти каждый день выплачивает семьям погибших единоразовую помощь в размере 800 000 гривен. Представляете, какая сумма?! – захлебывалась от восторга Никитина. — Или про то, что недавно к нам в министерство информации пришла девушка и поросилась работать – бесплатно, между прочим. Патриотка, о таких людях нужно писать! Или вот, донецкая община в Москве сегодня передает Артемовскому детскому дому гуманитарную помощь (на тот момент Артемовск еще контролировался ДНР.- Авт.). Кстати, можете туда поехать.
Я поехал. Десяток ящиков с продуктами, одеждой, игрушками и конфетами представители «донецкой общины» выставили на ковер перед трехлетними карапузами. Через несколько минут шустрые малыши из всех принесенных подарков сделали одну, практически однородную, кучу. Персонал детдома, казалось, не замечал этих мелких шалостей: воспитатели и нянечки застыли с каменными улыбками перед тоненьким объективом местного телевидения. Одна из воспитательниц, улучив момент, шепнула мне на ухо: «Мы только сегодня закончили в подвале бомбоубежище. Страшно. Очень боимся и за детей, и за себя. Только, пожалуйста, – я вам ничего не говорила!».
Арест
Едва я вернулся в Донецк, позвонила министр:
- В Славянск едут волонтеры, вывозить из города детей. Не хотите поучаствовать?
- Конечно, хочу!
- Тогда быстрее ко мне в кабинет!
Мы сидим в просторном кабинете Никитиной, на седьмом этаже «дома правительства» и обсуждаем технические детали вывоза детей из Славянска. Присутствуют – хозяйка кабинета, ее зам — по совместительству, похоже, любовник, два волонтера и я. Один из волонтеров сказал, что может договориться с руководством АТО о коридоре для безопасного вывода детей. Министр ему возражает:
- А если в это время «Правый сектор» сделает провокацию и перестреляет детей?
- Я могу договориться и с ними тоже». – ответил один из волонтеров (пока я, увы, не могу назвать его имя.- Авт.). Заместитель министра – рыжий детина — после этих слов взял со стола мобилку и незаметно, насколько такое возможно для 120-килограммового детины, выскользнул из кабинета… Через несколько минут в кабинет с карабинами наперевес ворвались НКВДисты. Волонтерам вменили в вину то, что они якобы связаны с «Правым сектором» и были «голимыми» СБУшниками. Мне – то, что имел житомирскую «прописку», сотрудничал с «Фактами», и вообще, был шпионом. А что сделала госпожа министр? Она поступила очень политически мудро – она сразу же уничтожила все документы о моей аккредитации, дабы не бросать на себя тень за связь со шпионом…
Ох уж эти министры
…Из подвала меня вскоре перевели на повышение – в камеру на третьем этаже одного из зданий части №30-33. Камера представляла собой бывшую оружейную комнату 4 на 4 метра. «Оружейку» к моему приходу уже хорошо обжили пленный украинский вертолетчик Валерий Виноградский, донецкий бизнесмен Юра и … и.о. министра культуры ДНР Юрий Легсутис. Благодаря министру, которого боевики по несколько раз в день выпускали в город, питались мы более-менее сносно. Нас даже не били. В других камерах к задержанным относились гораздо хуже – по несколько дней не кормили и не выводили в туалет. Калечили, отбивая внутренние органы. Возле нашей камеры в коридоре без движения несколько суток лежал человек, прикованный наручниками к батарее. Его приковали после допроса. Всего под арестом в тюремных камерах «Востока» находилось около 50 человек. Среди них был охранник сельхозпредприятия, имевший неосторожность добираться к месту работы в камуфляжных брюках, водитель маршрутки, проходивший возле блокпоста с подозрительной сумкой «бандеровского покроя», молодой фотограф из Горловки, принявший необдуманное решение запечатлить красивые виды Донецка, (его обвинили в том, что снимки он якобы готовил для украинских корректировщиков огня), и прочая шпионская братия. Местное население было представлено, в основном, мародерами, дезертирами и бандитами, которых периодически отправляли в штрафные батальоны – рыть окопы под Славянском.
Уведомление о расстреле
На третий день после ареста во второй половине дня оному из волонтеров, с которым меня «взяли», объявили о том, что вечером он и его группа, то есть мы, будем расстреляны. Заранее объявлять человеку о расстреле – обычная психологическая практика патриотов «новороссии». Считается, что «бандеровский шпион», услыхав сию новость, сразу же пустит сопли и начнет признаваться во всех преступлениях, совершенных им против молодой «донецкой» республики. Сами же расстрелы производятся, как правило, поздно вечером. Приговоренного со связанными руками бросают в багажник автомобиля, вывозят за город в лесопосадку, выкапывают могилу и ликвидируют.
Страшно ли было ожидать расстрела? Сейчас очень хочется сказать, что не страшно. И это будет неправда. «Страшно» — тоже не совсем точное слово. Состояние в ожидании расстрела чем-то схоже на ожидание боя с противником, многократно превосходящим тебя по силе: ты знаешь, что боя не избежать, ты внутренне сосредоточен. Ты ушел в себя. Но иногда нет-нет, да прорвется досада: еще столько в жизни не сделано, и попался так по-глупому…
Вечером двери камеры открыл охранник: «Богдан, (к задержанным в камерах «Востока» обращаются только по имени) с вещами на выход». Я попрощался с сокамерниками. Меня вывели в коридор, где уже стояли хитро улыбающиеся волонтеры:
- Нас освобождают!
— Как освобождают? В какой-то степени я был даже разочарован. Глупо, правда: за полдня я провел над собой колоссальную работу, готовясь к расстрелу, и тут выясняется, что все мои усилия — коту под хвост?!
Скушай за меня шашлык!
- Как освобождают? А расстрел?
-Потом расскажем. Нам вернули вещи, за исключением денежных средств, которые исчезли при задержании. Выписали фальшивые справки о том, что мы являемся жителями Донецка, и отпустили. На КПП части нас остановил пьяный худой осетин. Достал из кармана жменю мятых гривен:
- Возьмите, вы из тюрьмы, вам деньги нужны. Мне уже не нужны. Вернетесь домой — скушайте за меня балшой люля-кебаб! Нет, лучше шашлык из баранины, слишите? Я очень люблю шашлык!
На глазах горца выступили слезы. Мы вызвали такси. Водитель, несмотря на комендантский час, отвез нас на вокзал. По дороге волонтеры рассказали причину нашего освобождения: В списке задержанных мы значились как «шпионы». И нас действительно планировали расстрелять этим вечером. Но неожиданно приехал командир «Востока», позывной «Одесса». Просмотрел списки задержанных шпионов и увидел фамилию своего давнего приятеля – одного из волонтеров. «Одесса» пригласил волонтера к себе в кабинет и распорядился его немедленно освободить. Но волонтер ответил, что без второго волонтера и журналиста никуда не пойдет. Так, оптом освободили и меня. «Одесса» не просто нас освободил – он распорядился выдать нам липовые справки о том, что мы являемся жителями Донецка.
Автор статті: Богдан Лу
Джерело статті: газета «Субота»
По материалам http://zhitomir-online.com/
from Новости Житомира http://novosti.zhitomir.ua/%d1%82%d1%80%d0%b8-%d0%b4%d0%bd%d1%8f-%d0%b2-%d0%bf%d0%bb%d0%b5%d0%bd%d1%83-%d1%83-%d0%b1%d0%be%d0%b5%d0%b2%d0%b8%d0%ba%d0%be%d0%b2-%d0%b4%d0%bd%d1%80-2/
http://novosti.zhitomir.ua
Комментариев нет:
Отправить комментарий